Г-н Владимир, 1928 года рождения, с рождения живее в основанной его предками деревне Будки-Войткевицкие, расположенной посреди болот на границе с Беларусью. Как он говорит: «Мой прапрадедушка был здесь первым поляком, а я буду последним».

В начале прошлого века Полесье было крупнейшим, если не во всей Европе, то в её Центральной части, комплексом первозданных болот. В межвоенный период здесь практически не было подъездных путей, а жители, рассеянные по затерянным в пустыне деревням, на лодках преодолевали огромные топи. По результатам переписи 1921 года около сорока тысяч жителей Полесья задекларировали свою национальность как «тутейшие». В очередной переписи, проведенной десятью годами позже, семьсот тысяч человек назвали «тутейший» своим родным языком, в документах его записывали «по-простому», являющийся местным диалектом, сочетающим польский, украинский и белорусский языки.

Однако в 1960-х годах в результате гигантского советского проекта по мелиорации болот «польские джунгли», как называл Полесье Фердинанд Антони Оссендовский, быстро изменились. Здесь было проложено около десяти тысяч каналов, осушено более половины торфяных болот, и даже замахнулись на регулирование русла реки Припять, водной артерии Полесья. Болота исчезли, а вместе с ними и люди, которые жили тут на протяжении многих поколений. Их место заняли огромные пахотные поля, а на северной окраине Полесья возник «соляной город» Солигорск.

— Я говорю на нашем родном языке из под Давид-Городка. Меня могут не понять в Минске, Киеве или Москве, но важно, чтобы ты, Елена, меня поняла. Столетний Василий качает головой и на дрожащих ногах встает из-за стола, обращаясь к своему девяностолетней соседки. – Потому что мы — полешуки. Когда я смотрю на своих внуков, которые поразъезжались в города, я боюсь, что я последний. Поэтому, Елена, не смей умирать раньше меня, ведь мне не с кем будет поболтать за чаем и печеньем и рюмкой самогона. Меня никто не поймет.